Проектом Русская нива я называю проект экологической экономики, научные основания которой были заложены представителями мировоззренческой школы русского космизма. К числу этих представителей принадлежат, в первую очередь, С. А. Подолинский (1850−1891) и В. И. Вернадский (1863−1945), затем их последователи и сотрудники, такие как П. А. Флоренский (1882-1937), Н. Г. Холодный (1882−1953), В. Н. Муравьёв (1885−1932), А. В. Чаянов (1888−1937) и др. Название проекта звучит впервые, но оно восходит к благотворной традиции, которой руководствовался в своих публикациях иллюстрированный литературно-художественный и научно-популярный журнал «Нива», издаваемый в Санкт-Петербурге в 1870−1918 гг. Суть же этой традиции заключается в том, что человек с его рождением, развитием, возмужанием сопоставляется с возделываемой им нивой, как бы уподобляется её колосу.
В русской художественной литературе лучше всего её выразил Н. А. Некрасов. Как в поэме «Крестьянские дети»:
− Довольно, Ванюша! гулял ты немало,
Пора за работу, родной! −
Но даже и труд обернётся сначала
К Ванюше нарядной своей стороной:
Он видит, как поле отец удобряет,
Как в рыхлую землю бросает зерно,
Как поле потом зеленеть начинает, −
Как колос растёт, наливает зерно…
Колос с зерном, будь то рожь, пшеница или ячмень, − результат работы определённых сил, приуготовленных в Земной биосфере (В. И. Вернадский). В общем, это работа зелёных растений, аккумулирующих энергию солнечного излучения и распределяемых затем по трофическим цепям всех живых существ (рост, движение, развитие, размножение). Энергию, которую можно использовать для выполнения физической и психической работы (в случае человека и высших животных), С. А. Подолинский называл превратимойэнергией. Степень увеличения её ценности в данном смысле физики ставят в обратную зависимость от увеличения энтропии (убыль энтропии иногда характеризуют термином негэнтропия, а чаше всего термином эктропия).
В фундаментальной статье «Труд человека и его отношение к распределению энергии» Подолинский писал, что когда работа по накоплению ценной энергии превращается в человеческий труд, труд, по своему существу, направлен или должен быть направленным на накопление превратимой энергии. Труд, по Подолинскому, есть такое потребление механической и психической работы, накопленной в организме, которое имеет результатом увеличение превратимой энергии на земной поверхности. «Увеличение это может происходить или непосредственно − через превращение новых количеств солнечной энергии в более превратимую форму, или посредственно − через сохранение от рассеяния, неизбежного без вмешательства труда, известного количества уже существующей на земной поверхности энергии».
Это, однако, есть идеал труда, достижимый только при социализме. При капитализме человеческий труд поляризуется на труд созидательный и труд расточительный (предметы роскоши, военные средства уничтожения людей и т.п.). «Действия, − указывал Подолинский, − имеющие результатом явления, противоположные [созидательному] труду, представляют собой расхищение энергии, т.е. увеличение количества энергии, рассеиваемой в пространстве». Оценка человеческого труда в терминах превратимой и непревратимой, обесцениваемой энергии переносит рассмотрение труда на уровень четвёртого измерения, т.е. времени. Русская нива поднимается кверху, а мера труда, полезного и труда расточительного, находит в таком случае оценку в затратах времени. Если ставить задачу экологического мониторинга и контроля за положением дел на Земной поверхности и в околоземном пространстве, то проект Русская нива добавляет сюда мониторинг времени, т.е. оценку и использование в самом времени соответственно двух компонент: созидательной и разрушительной.
Заслуга такой постановки вопроса в области экологической экономики и политэкономии принадлежит Н. В. Муравьёву, поставившего задачу овладения временем. На ней нам предстоит здесь остановиться, разъяснить её сущность.
Многие исследователи, писал Муравьёв, обратили внимание на значение ритма для восприятия времени. Однако из этого не сделали практических выводов и «здесь получается такая же остановка, как у представителей теорий организации труда, когда они говорят о времени исключительно в смысле уплотнения его, т.е. о заполнении работой данного, уже готового времени». Ритмисты видят возможность ритмического восприятия времени и регулирования в нём движений, но на самом деле «ритмическая работа может не только использовать готовое данное время, но может творить новое, согласно своему собственному заданию». «В самом деле, − разъясняет Муравьёв далее эту мысль, − повторение какого-нибудь действия во времени есть не что иное, если отвлечься от окружающего, как воскрешение этого действия, система воскресительных актов, превращающих слепое и неразумное время, навязываемое нам всеобщим течением природной эволюции, в новое, разумное время, творимое нами согласно идеалу нашего ума».
Воскресительные акты времени, по Муравьёву, суть акты обратного течения времени. Поток внешнего, объективного, принудительного времени, утверждает он, даётся нам восприятием движения стрелки на циферблате часов. Эти условные движения обозначают движение Земли вокруг Солнца и суточное его движение, процессы, протекающие объективно, вне нашей власти. «Такой характер этих процессов, вечное, как мне кажется, движение в одну сторону, выражается в необходимости календарных сроков и связанных с ними часов каждого дня. Календарь и часы служат поэтому символами определённой последовательности событий, мне неподвластных». Но это − усреднённый ход временных событий. Без постижения этой временной усреднённости нельзя было бы представить, что можно обращать их последовательность, отмечаемую по часам календарного времени. Однако, отмечает Муравьёв, надо видеть возможность построения (в ограниченной сфере) такого календаря и таких часов, движение которых было бы не просто поступательным, но заключало бы в себе отходы назад, повторения, возобновления движений, что означает «обращение и возобновление времени».
Заметим от себя, что процессы обращения и возобновления времени имеют под собой объективные основания и проявляются не только в человеческой деятельности. Ими обусловлены наблюдаемые результаты эволюции живой природы по ступеням развития от низшего к высшему. Но в социальной деятельности людей человеку дана возможность не только фиксировать процессы обращения времени, но и управлять ими, учитывать их продуктивность. В одной из глав муравьёвской книги, озаглавленной «Культура как овладение временем», говорится, что культура есть результат созидания времени в том смысле, что каждый акт, меняющий мир, есть такое созидание. Это можно понять, если принять во внимание, что образование времени совершается посредством утверждения длительности каких-либо ценностей, сопротивляющихся в этом акте разъедающей силе временной стихии. «Эти ценности и составляют ценности культуры. Их жизнь есть всегда победа над всеуносящей рекой Гераклита, и хотя и они, в конце концов, уносятся ею, но каждая из них, до момента своего уничтожения, оказывала ей некоторое сопротивление, была в этом потоке как бы твёрдым осадком. Такая способность одолевать время, хотя бы в малом масштабе, очевидно, есть показатель потенциальной способности в гораздо большем калибре создавать свою собственную длительность».
И тут напрашивается вопрос, как и чем заполнить эту длительность. Человечество, пишет Муравьёв, ставит его не в смысле того, как преодолеть время, и, следовательно, увековечить жизнь, а просто: как провести или как убить время, остающееся каждому до часа смерти, как наилучше заполнить его наслаждением или опьянением дурманом! «На этом фундаменте построена вся современная культура». Но это − признак её болезни, признак предстоящей гибели.
Есть, однако, альтернативный путь развития человеческой культуры. Чтобы очертить его в кратком виде, подытоживая всё вышесказанное, обратимся к языку военной терминологии, ибо по характеру войны можно зримо судить о всех пороках современной культуры и цивилизации, когда открывается, с одной стороны, подлинно человеческое в человеке и, с другой стороны, его падение до состояния, названное Ф. М. Достоевским бесовщиной.
Замечательный русский офицер Евгений Эдуардович Месснер (1891−1974) опубликовал ряд статей и отдельных книг, которые затем вышли в свет в виде сборника под общим названием «Хочешь мира, победи мятежвойну»! В разделе «Мятеж − имя третьей мировой» мы находим следующие суждения. В прежних войнах, говорит он, важным почиталось завоевание территории. Впредь же важнейшим будет почитаться завоевание душ во враждующем государстве. В минувшую войну (речь идёт о войне 1939 — 1945 гг. − Л. А.), добавляет он, линия фронта, разделяющая врагов, была расплывчата там, где партизаны в тылах той или иной стороны стирали её. «В будущей войне воевать будут не на лини, а на всей поверхности территорий обоих противников, потому что позади окружного фронта возникнут фронты политический, социальный, экономический; воевать будут не на двумерной поверхности, как встарь, не в трёхмерном пространстве, как было с момента нарождения военной авиации, а − в четырёхмерном, психика воюющих народов является четвёртым измерением».
Борьба за экологию, за экологический способ хозяйствования и представляет собой фронт борьбы в четвёртом измерении. Так видится экологическая проблема с позиции излагаемого здесь проекта Русская нива.
Антипенко Л. Г.,
кандидат философских наук,
старший научный сотрудник,
Институт философии Российской академии наук.